Автор Олег Фесенко

Путешествия дурака
Слава Полунин и страны радости

На планете много чудесных мест. Туристические маршруты не всегда помогают добраться в города и страны, где искрятся водопады радости. Но именно туда стремится душа, утомлённая однообразием ежедневных заголовков.

Не следует путать радостные страны со странами счастливыми. В международном рейтинге счастья уже много лет первые строки занимают северные страны, где комфорт и благоустройство жизни сопротивляются суровым холодам.

В Дании есть даже Институт исследования счастья, о котором мы ещё не раз напишем. А в датском и норвежском языках «хюгге» означает «форму повседневного единства», «приятные и высоко ценимые повседневные ощущения безопасности, равенства, личной целостности и спонтанного социального потока».

Страны Радости иные. Нет в них приятных ощущений комфорта и безопасности, как социальной модели, пропагандируемой на государственном уровне. Чаще наоборот. Это совсем небогатые, скудные благополучием страны, населённые удивительными людьми.

Если вы осмелитесь путешествовать дураком, вы, неожиданно для себя, обнаружите, что комфорт совсем не нужен для того, чтобы сердце стало птицей, устремлённой в трепетное неба радости.

Дураки знают дорогу в нужную сторону. Следуя за строкой, мы поможем Вам отправится в путешествие с дураками, познавая Страны Радости, Оазисы Гостеприимства, Цветные Города, Волшебные Сады, Безумные Дома. Все места планеты, где легко быть дураком, следуя внезапным приключениям, ради которых имеет смысл доверится пути.

В этом тексте мы отправимся в Страны Радости вместе со Славой Полуниным. Нам ничего не пришлось выдумывать. Слава рассказывал, мы едва успевали записывать, сдерживая хохот.

Все события, описанные ниже – реальны. Все действующие лица действуют. Все случаи случайны. Вся радость настоящая. Особенно та, которою вы испытаете, путешествуя с дураками.

Куба, радио, штора и танцы

Куба научила меня танцевать жизнь. Это странная фраза. Но вы поймёте.

Однажды комсомол опять отправил меня дружить. Вообще это часто происходило. Почему то комсомол считал, что в дальние страны лучше всего оправлять клоуна с миссией дружбы. Так я оказался на Кубе. Вместе с молодым Иосифом Кобзоном и другими неугомонными артистами.

Своего учителя жизни я встретил в лобби маленького отеля. Сначала я не обратил на него внимания. Оживлённой группой советских туристов мы ожидали, пока наши номера приготовят к поселению. Все вокруг казалось интересным. К счастью мы ещё не знали, что в этой стране фраза «подождите немного» совершенно не связана с представлением о времени.

Мы подождали пять минут. Потом ещё двадцать пять. Медленное солнце Кубы заполняло всю зону ожидания, превращая лобби отеля в духовку, где поджаривались советские артисты. Между нашими телами и солнцем не было никакой преграды, кроме огромного окна, не имеющего никаких козырьков, жалюзи, занавесей, штор, пологов, драпировок, портьер, гардин, и прочих устройств спасения от солнца.

На второй час ожидания зной ожидания всколыхнуло неясное движение воздуха. Кубинец в униформе отельного сервиса скользил в сторону окна. Лестница на его плече казалась таранным копьём средневекового всадника. Не имея коня, кубинский рыцарь пританцовывал, намереваясь то ли пришибить нас лестничным тараном, избавляя от солнечных мук, то ли прикрепить штору к огромному окну.

Шесть часов нашего ожидания превратились в наслаждение. Ровно столько времени понадобилось одному кубинцу, чтобы повесить одну штору. Каждую минуту этого ожидания мы благодарили кубинскую неторопливость. Если бы нас быстро поселили в номера, мы бы не получили урок танца, покоривший нас навсегда.

Кубинский рыцарь с лестницей не спешил. По зеркалу раскалённого мрамора он продвигался мягким, танцующими шагом, словно Челентано в фильме «Блеф», примеряясь соблазнить сразу всех женщин мира. При этом мурлыкал что-то в ритме румбы, удивительно похожее на песенку анимационной черепахи, хлебнувшей кубинского рома: «Я на солнышке лежу, я на солнышко гляжу».

К сожалению никаких женщин, кроме советских артистов, в гулком просторе вестибюля не было. Но мы ощущали: юноша предельно сосредоточен. Ожидалось что-то великое. Танцующий подход с лестницей был разминкой перед подвигом.

Казалось бы, не более минуты надо, чтобы установить лестницу перед окном. Но на кубе иное солнечное время! Лестницу перед окном он устанавливал минут 40. При он непрерывно дёргал, колебал, проворачивал и встряхивал лестницу, подчиняя перекладины мелодии, звучащей у него в голове.

Лестница нашла точку опоры после мучительного скрежета о мрамор. Стоматологический визг лестницы чем-то очень порадовал кубинца. Он снова медленно и с наслаждением заскрипел лестничкой опорой. Ещё не менее пяти раз мы вздрогнули от немыслимых звуковых волн, ощущая в зубах все пломбы. Но кубинец, невероятно восторгаясь, втирал лестницу в пол, погружаясь в стон соприкосновения бамбука и камня.

Мы только собирались выдохнуть, как вдруг лестница решила рухнуть прямо на нас. Нет, не сама. Юноша толкнул её смешливым пальцем , убеждаясь, что полное равновесие в природе вещей недостижимо. Поймал несчастную элегантным изгибом вальса, вскружил ей голову, ухватив за талию, придержал, где то в области лопаток, вызывая дрожь наших спин.

Помогая лестнице вернуться к стене, он её обнимал, ласкал, пошатывал, выкручивал, мотал, винтил, вращал, околачивал, тянул и душил. При этом крутил собственным задом, вожделея занавеской на плече. Обнаружилось, что для настоящего кубинца лестница вполне приличный партнёр в любовном танце, перетекая от нежных замираний к эротическим кульбитам, иногда пытаясь то ли проломить окно, то ли покалечить советских артистов.

Настоящий кубинец никогда не отступает перед капризами лестницы! С оттяжкой он пропихивал спутницу в неожиданно твёрдую пустоту, волочил склочной содержанкой, отшвыривал надоевшей любовницей, прихватывал в нежном поклоне благородства.

Мы смирились в ожидании катастрофы, сочувствуя влюблённый парочке. Ухватили наши чемоданы перед возможным бегством, ожидая, что сейчас состоится церемония громогласного примирения рыцаря и его лестницы, с последующим таинством любви под покровом шторы.

За секунду до любовного всплеска кубинец отстранил лестницу небрежным жестом мачо. Горделиво бросил взгляд поверх наших голов. Ускользнул из зала в таинство отельных кулис. «Наверно гвозди забыл» — подумал я. «И молоток… И линейку… И что там ещё нужно, чтобы повесить занавеску?»

Мы были на Кубе первый раз. Ещё не знали – если начинается настоящий танец, он не заканчивается никогда, даже если ваш партнёр – лестница. Потому мы наивно расслабились. Даже успели вспомнить, что ждём наших номеров уже часа три.

Кубинец отсутствовал недолго. Минут 5. Или 25. С радиоприёмником. Ещё минут 15 мы слушали все голоса мира, пока не была найдена любимая кубинская музыка. Карнавальная самба. Великое дело вывешивания занавески пошло намного веселее. Великий вывешиватель штор вынул из под ремня огромный молоток. Взял его в правую руку. Проверил наличие занавески на левом плече. Пересчитал гвозди во рту. При этом умудрялся танцевать непрерывно вовлекая в танец все вещи мира, доступные его прикосновению.

Лестница, уже покорённая танцем, смирилась с новыми партнёрами танцевальной оргии. Кубинец молотком, гвоздями, шторой и карнизом, танцующий на лестнице, скользящей и скрипящей при каждом прыжке… Мы уже никуда не спешили. Сердце сжималось тревожно: лестница выдержит?

Танцевальные па возникали прикосновением к каждому предмету. В танце возникали сложные вопросы отношений. Готов ли молоток сблизится с гвоздём? Достаточно ли смелости у гвоздя, чтобы вонзится в хлипкую стену отеля? Готова ли стена принять в себя стальной стержень? Уверена ли в себе штора перед соприкосновением с жаркой стихией дня?

На вершине лестницы музыка охватила его. Полностью. Целиком. Уже не было ничего в фойе отеля кроме музыки, едва звучавшей из немощного приёмника, но многократно усиленной оркестром танцующего тела. Уже и мы поглядывали на свои чемоданы, ощущая любовные вибрации потёртых ручек, которые хотели танцевать вместе с нами в любую сторону света. Уже и мы понимали, что крепить к стене карниз для шторы невероятно сложно! Сложнее, чем сотворить какой нибудь мир дней за шесть.

Все, что было далее, выглядело настоящим чудом. Человек, поглощённый гипнозом танца, нашёл в глубинах сердца немыслимую волю для продолжения работы. Поднялся по лестнице на одну ступеньку. Вторую. Третью. Непрерывно извиваясь, прислонил карниз над окном. Нацелил гвоздь. Заколотил сначала один. Потом второй, по три удара на каждый. В состоянии божественного счастья спустился вниз. Оглядел вселенную висящей шторы, который он создал, танцуя. Растёр солнечную пыль в играющих ладонях. И….

И карниз рухнул. Вместе с огромным куском штукатурки. Обдавая чистенький зал водопадом известковой трухи. Мы оцепенели от восторга. Наш танцующий бог медленно возвёл чело к стене своих свершений. Небрежно тронул ботинком падший карниз. Обмерил взором придавленную занавеску.

И расхохотался. Он хохотал так, что мы, его верные поклонники, рухнули в хохот вместе с ним, пробуждая вальяжную даму за книгой регистрации, покоряя уборщика, заглянувшего «на шум», вынимая из кокона гордыни двух американцев и пугая немецкого туриста, присоединившихся к нашему ожиданию всего каких-то два часа назад.

Вместе с нами утирал слезы смеха весь квартал и вся улица. Корчился от смеха старый порт и древний город, понимая, что нет ничего важнее танца. И возможности похохотать, даже если все рухнуло.

Хватаясь за грудь и живот от спазмов хохота, наш гуру удалился из зала. По инерции мы смеялись ещё минут 40, вспоминая все самое хорошее, что случилось в нашей жизни. Уборщик немедленно отправился на подвиг уборки засыпанного штукатуркой зала. Регистрационная дама вернулась к подвигу регистрации постояльцев.

Он вернулся. Серьёзный. Сосредоточенный. В новой, чистой униформе. С обновлённой, ещё девственной шторой. С молотком и новыми гвоздями в ладонях. Как настоящий герой, он стоял сосредоточено, обозревая размеры постигшей стену катастрофы. Вдруг положил молоток. Подошёл к радиоприёмнику. Переключил на новую волну. Приподнял измученную лестницу. Обнял ее. И….

Поздно вечером мы возвращались с премьеры нашего спектакля. Карниз вместе со шторой все ещё стоял в углу флагом непокорённой крепости. Новые дыры над окном и трещины во всю стену сообщали – сражение продолжается. Не для нас, случайных зрителей. Всегда. Просто потому, что здесь, на Кубе, ровно столько радости, сколько надо для непрерывного танца жизни.

Урок танца запомнился на всю жизнь. Много лет я, с огромной радостью, вспоминаю битву с лестницей. Даже сформулировал несколько выводов, которые стали основой тайной доктрины дураков.

Например так: не обязательно все делать до конца.
Важно чтобы процесс доставил вам и окружающим максимальное количество радости…

И сейчас, всякий раз, когда я слышу слово «Куба», вспоминаю шутливый всхлип Фиделя Кастро: «Чтобы эту страну изменить, надо сжечь все кресла-качалки и сломать все радиоприёмники с весёлой музыкой».

Индия и счастье везде

Когда я произношу « радостная страна» первой вспоминается Индия.
Любимая Индия, полностью изменившая мою жизнь.

Когда то я был упёртым работоголиком. Мои рабочие планы были очень детальными, практически поминутными, на много дней вперёд, со множеством задач на каждый час, не оставляющих места для отдыха. Конечно же я невероятно много успевал. И выполнял все. Что планировал. У меня был даже особый список дополнительных дел, обязательных к выполнению, если вдруг образовывалась свободная минутка при выполнении главного перечня задач.

Дополнительный список дел я тоже выполнял. И даже подумывал о ещё одной группе задач, дополнительных к дополнительному, потому что иногда задачи выполнялись раньше чем я планировал. Отдых? Не слышал о током! Я ни секунды не мог сидеть на месте, двигаясь к какой нибудь намеченной цели.

Но жизнь имела свой взгляд на мою увлечённость работой.

Однажды комсомол отправил меня дружить с Индией. На какой то всепланетный молодёжный фестиваль. Домой вернулся совсем другой человек. Неизвестный мне. Жена его не узнала. Он вошёл в нашу квартиру. Посмотрел на все вокруг с очень спокойной улыбкой. Сел в углу. «Что то случилось?» — спросила жена. «Все отлично!» — искренне улыбнутся новый человек.

С улыбкой до ушей я просидел в этом углу месяц. Конечно мой личный «перпетум мобиле» не утихал. Иногда я срывался с места, привычно ввинчиваясь в какой то клубок дел. Вращался волчком в суете работы. Звенел юлой, накрученной трудовым ражем. Но как то быстро стихал и возвращался в свой угол. Просто сидел, всматривался в радостную пустоту. Ощущая невероятное блаженство ничего неделания. С каким-то странным удивлением наблюдал за голосом, который повторял: «Ничего не надо делать… уже хорошо»…

Я осознал, что вижу два пути, совершенно разных. Перед Индией я жил и работал в США. Американцы все время заняты. Даже когда отдыхают – заняты отдыхом. В Индии я увидел другой путь: можно всего достичь, «ничего не делая». Оставаясь в состоянии ненапряженного. Мне нравились оба пути. Я даже «разрывался» в выборе между ними. Окончательно отказаться от американской увлечённости работой мне не удалось. Но в индию я стал наведываться часто. Хотя бы раз в 5 лет. Чтобы привести мозги и душу в порядок.

Главное что меня поразило при первой же прогулке в индийском городе – все прохожие смотрели мне в глава и улыбались. Нереальное ощущение доброжелательности, тепла и свободы. Навсегда мне запомнилось яркое переживание. Прохожу мимо маленького домика , заставляющего вспенить микро-дом Пана Тыквы из сказки Джанни Родари. А из него выглядывают полтора десятка искрящиеся глаз и дюжина ослепительно белых улыбок на темных лицах. Всем в этом доме радостно. У всех счастливая жизнь, отвергающая европейские представления о комфорте.

Перед домиком грязь по щиколотку. В небе хаос проводов. Под хлипким забором игрушечные машинки, сделанные из пластиковых бутылок, и вообще ощущение ужасающей бедности. Но не было никакого ощущения нищеты, жизненного тупимка. Наоборот!!! Кругом все лица сияют, словно попал в рай. Никогда не видел столько счастливых людей в одном месте.

Коста-Рика и мечты Остапа Бендера

Моя история о Коста-Рика будет которой. Остап Бендер мечтал уехать в Бразилию, где все ходят в белых штанах. Кстати, потому команда «Снежного шоу» отправилась в Рио исключительно в белых штанах. Реализовала мечту Остапа Бендера. И, естественно, в первый же вечер, в Рио, провела вечеринку имени Остапа Бендера.

Во время вечеринки все тосты были посвящены мечтателю из романа Ильфа и Петрова. Авторы торжественных спичей помянули Великого Комбинатора таким количеством хороших слов, что если бы хоть кто-то рассказал Остапу о том, как его чествовали, он бы рыдал три дня, не смотря на весёлую натуру.

Для меня Коста-Рика звучит так же как Рио для Остапа. Далёкая волшебная страна. Практически рай счастливых людей. Так и хочется одеть белые штаны, отправится на край света, к черту-на-кулички и в тьму-таракань, в далёкую Коста-Рику. Почему? Потому что одна моя хорошая знакомая сказала, что нет страны прекраснее и слаще, чем Коста-Рика.
как же это прекрасно – знать, что на нашей планете есть прекрасная и сладкая страна!

Я даже не хочу спрашивать друга-гугла ничего по этому поводу. Хочу, чтобы Коста-Рика так и сталось недостижимой. И повторять за Остапом Бендером: «Шура! Это хрустальная мечта моего детства: не касайтесь её своими лапами!»

О, моя возлюбленная мечта, счастливая страна, незабвенная Коста-Рика!!! …
Тринидад-и-Тобаго плюс немного крабов

Однажды я решил заняться карнавалами. Позади была пантомима, клоунада, уличный театр, кино, кабаре. Все что я делаю. я делаю основательно. Вот такая привычка дурака.

Я узнал адрес мировой ассоциации карнавалов. Лично заплатил взнос за страну Россию. Стал самолично представлять мою страну в мировом карнавальном движении. Это был 1993 год. После уплаты членского взноса на последние деньги я купил набор тропического пляжника, шорты и шлёпанцы. Отправился на ближайший конгресс мировых лидеров карнавального движения.

Почему то он конгресс происходил в странной стране Тринидад-и-Тобаго. Когда я вышел на трап самолёта, ужаснулся: что за дурак поставил выхлопную трубу ближайшего самолёта в нашу сторону. Оказывается, я ошибся. Это просто такая удушливая жара. Обычное состояние закопчённого города тропического пояса.

Но это было только начало. Нас сразу же посадили на большой парусник, величавое судно. Отправили на прогулку вокруг острова. Я — бледная поганка Петербурга, вооружённый шортами и шлёпанцами, конечно же, немедленно разделся до состояния шорт и шлёпанцев, приобретённых на последние деньги. Подставил слабое тело, вскормленное болотами, под яростное солнце экватора.

Конечно же я сгорел за 10 минут.. Меня буквально принесли на кровать. Положили пузом вниз. На спине царили раскалённые волдыри. Не мог двинутся. Через пару дней, покрытый струпьями неудавшегося загара, я начал шевелится. И немедленно похилял на первое собрание вождей карнавалов. В тех же шортах и шлёпанцах.

Но не тут то было! Мне сказали, что в шортах и шлёпанцах нельзя. Так как за барьером дресс-кода проходит супер-ответственное заседание боссов карнавала. Не пустили, значит. Дураки в шортах и шлёпанцах к боссам не допускаются. Да ещё в подозрительных струпьях от солнечных ожогов на голом торсе.

Я сильно удивился несвободе самого свободного союза. Союза нарушителей всех предписаний, правил и положений. В расстроенных чувствах я решил полностью сгореть на пляже. Куда, как мне сказали, после заседания, заявятся все официальные лица мировых карнавалов. И тогда я проведу с ними ответственную встречу.

Воодушевлённый внезапным решениями, я пришёл на пляж. Немного прожарил свои ожоги. И решил приготовится к встрече, как настоящий представитель России. Осмотрел окрестности в поисках аксессуаров для тождественной встречи. Нашёл в песке гнилую корзину. Наловил крабов в прибрежных волнах. Крабы ощущали важность момента. Совсем не сопротивлялись.

Когда супер-боссы торжественно прибыли на пляж, улеглись, высвободив загорелые тела из пафосных одеяний, я выпустил свою команду из корзины. Крабы, получившие мои дипломатические инструкции, немедленно устремились приветствовать официальных лиц конгресса.

Начался настоящий праздник! Карнавал бешеных крабов и бешеных боссов карнавала. Но на этом моё пребывание в столь официальной ассоциации прекратилось. Я торжественно завершил своё карнавальное членство, под восторженные аплодисменты крабов, доедающих пляжную трапезу карнавальных боссов. Я же, достойно завершив свою миссию, попрощался с крабами, и отправился смотреть великий тринидадский-и-тобагский карнавал, которой считаю одним из самых лучших на планете.

Назову только две самые удивительные вещи этого карнавала. Они сразу бросаются в глаза. Абсолютно синие (крашенные) десятилетние мальчишки на огромных ходулях, 5-7 метров высоты. Это очень высоко. Высота двухэтажного дома! Когда мальчишки устают, присаживаются отдохнуть на крыши домов.

И костюмы, в которые невозможно поверить. Каждый костюм занимает всю ширину улицы и возвышается над крышами домов. Для передвижение этого чуда человеческой фантазии требуется куча колёсиков и множество управляющих устройств. Десятки людей сопровождают такой живой костюм, достигая невероятного эффекта. Костюм кажется живее живого человека!

Наши попытки привести такой карнавальный костюм вместе с командой его мастеров ни к чему не привели. Все попытки трагически провалились. Рухнули все надежды поразить Россию живостью костюмов лучшего в мире карнавала, вызывая у нас состояние безудержного горя и страдания.

Почему? Потому что ни один тринидад-тобаговец не в состоянии думать дальше, чем вечер со стаканом пива. Тем боле не способны сохранить костюм после соткана пива. Да ещё вести его куда то. Они все жители этой великой радостной страны — страстные поклонники великого учения: «Зачем так напрягаться?!! Мне уже и так хорошо!». Что весьма родственно русскому: «а на… мне это надо»….. Счастливые люди!

Ирландия, бары, пиво и шторм

Первый раз в Ирландию я въехал ночью. В принципе можно было бы закончить на этом мою историю. Потому что все что дальне не для слабых нервов. Но рискнём продолжить.

Была пятница. Ночь. И снова хочется замолчать. Люди, знающие Ирландию и ирландцев, уже меня понимают. Но все равно продолжим. Может вы были в Ирландии в пятницу вечером? Да ещё в Дублине, в ночь бесконечного национального праздника…

На улицах не было ни одной движущейся машины. Но мы добирались до центра города в менее двух часов. Буквально каждый метр каждой улицы заполнен бурлящей толпой. Ей не хватало место в папахах. Она вываливалась из дверей и окон в хохочущее пространство улицы. Выкрикивая песни, обнимаясь, улюлюкая, теряя стаканы, обмениваясь синяками и ссадинами, нечленораздельно выкрикивая то ли проклятия, то ли поздравления

Мы двигались со скоростью буйного Дублина. То есть почти не двигались. Когда мы достигли театра и ввалились в зал, нас покорило ещё одно впечатление. Мы как будто шли по мусорному болоту. Театральный зал буквально по колено был засыпан мусором праздника – бутылки, стаканы, сигареты, юбки, лифчики, бокалы и снова бутылки. Только что в этом зале завершился какой то концерт. А концерт, как выяснилось позже, здесь проходит всегда.

На следующий день мы попытались монтировать свои декорации. Дело шло очень туго. Через каждые полчаса мы все отправлялись в в поход по всем ближайшим барам, , куда бесследно исчезали техники ровно через пять минут после начала работы.

Как древние ирландские духи, техники дематериализовались из бара, едва видели нас. И, практически мгновенно, воплощались на сцене, дружно грохоча работой. Но через пять минут процесс дематериализации повторялся. Техники немыслимым образом снова оказывались в одном из ближайших баров.

Кто-то начал считать эти магические превращения. После семнадцатого исчезновения техников мы потеряли счёт. От спектакля у нас были самые настороженные ожидания. Например мы ждали, что публика дематериализуется после пяти минут представления. И вряд ли мы её выловим в баре.

Потому мы были удивлены успехом нашего спектакля. Ирландская публика оказалась феноменальной! реагировала на малейшие нюансы настроения. Зал переполняла энергия жизни. Все перипетии «Снежного шоу» вызывали искренние, по настоящему детские восторги ирландцев, словно они первый раз в жизни были в театре.

В конце ирландского тура мы плыли на пароме, и природа ещё раз доказала страстность и жизнелюбие ирландского мира. Морское путешествие мы до сих пор вспоминаем с ужасом и восторгом.

Как только мы отплыли, налетел яростный шквал. Наш паром едва не утонул. Команда металась, как угорелая, по всему судну, сражаясь с непогодой. Но, одновременно, начались аттракционы. Сначала на кухне начали падать и грохотать большие кастрюли с супом и другими блюдами. К пряному запаху шторма добавились не менее вкусные ароматы ирландского рагу.

Богатый алкоголем бар решил поддержать симфонию урагана. Бутылки летели в разные стороны. Но гениальный бармен с какой то обезьяньей ловкостью немедленно приклеил оставшиеся бутылки скотчем к полкам бара.

Начался перезвонят парфюмерии в бутике напротив. Лопнувшие флаконы элитных брендов только подогрели градус общего веселья, объявляя невероятный карнавал шторма. Внезапно, вместо паники и криков SOS, начались танцевальные номера официантов и барменов. Для того чтобы оказаться в баре, надо было сделать несколько невероятно сложных перебежек, рассчитать угол наклона падающего с волны корабля, за время его падения добежать до следующей колонны, вцепившись в неё переждать наклон в обратную сторону. Затем опять перебежать…

Но официанты оказались великим акробатами, продолжая разливать пиво налево и направо… Посетители были уверены: шторм был устроен только для того, чтобы все показали мастерство налития и распития. Нам ничего не оставалось, кроме как присоединится к пивному шторму.

Ещё немного, и официанты, перекрикивая рёв океана, стали танцевать и петь, посетители пустились в пляс, падая в кучу и перекатываясь многолюдным шаром с каждым наклоном корабля.
Да…
Это была настоящая Ирландия.
Страна, радующаяся жизни вопреки любому шторму .
Паром шёл в Англию. Но Ирландия продолжала жить на пароме полноправным представителем шторма.
Я даже сформулировал для себя мораль после этого приключения. Даже шторм это всего лишь способ пережить много радости, если умеешь жить по-ирландски.

Италия сыр, кофе и счастье

С Италией нас очень много связывает. Наш спектакль, один из сорока, каждый год весной отправляется на гастроли в Италию. «Пикколо театро де Милано», итальянский МХАТ, вписал наш спектакль в свой постоянный репертуар. Кроме того последние годы все новогодние праздники мы встречаем вместе с итальянцами. Но Италия для меня что то гораздо большее, чем любимая страна гастролей, без которых я не могу себе представить своих путешествии…

Я разрешил себе первый отпуск в жизни, когда мне исполнилось 46 лет. Всей семьёй мы сели в наш шевроле, любимую ладью странников. отправились в Италию, не заказывая отелей и не рисуя маршрутов. Наугад.

Я помню каждый день нашего чудесного приключения. Италия стала членом нашей семьи. Мы ели Италию. Дышали Италией. Плавали в Италии, её реках и впечатлениях….

При внешней простоте впечатления переполняли меня. Вот я первый раз на вершине итальянской горы, на одеяле, брошенном на траву; мы все едим сыр «моцарела томата». Нет! Не едим. Вкушаем. Впрочем и так не точно. Сыр просто растворялся во мне, словно сахар в воде, нежно и незаметно, наполняя сладостью блаженства.

Впервые я узнал, что «пицца маргарита» может быть такой вкусной, а встреча с ней такая же незабываемая, как встреча с моим любимым фильмом «Бразил». И море может быть невыразимо нежным и тёплым, заставляя провести в его неге полдня, не вылезая на берег.

Вечерами мы поворачивали в самые неожиданные переулки незнакомых поселков. Утром просыпались на неведомых нам островках, со всех сторон окружённых морем, не понимая как мы туда попали.

Самое удивительное – мы познакомились с кофе! Поняли, что оборот ««пить кофе» совершенно неверный!!!! Нужны другие слова, чтобы описать таинство соприкосновения с настоящим итальянским кофе. В маленькой, словно напёрсток, чашечке, где кофе едва покрывает донышко с пятачок. Но ты вздрагиваешь, едва прикасаясь кончиком языка к кофейному восторгу. И слушаешь неспешный разговор двух настоящих итальянцев.

— Джузеппе! Какой же ты фантастически талантливый артист. Как в тебе помещается такой невероятно богатый мир!!! Как же велика сила твоего таланта!!!
— Да, Антонио! Я знаю! Мне это тоже нравится! Если бы я захотел и отправился бы в Голливуд, и мы бы с Де-Ниро и Де-Витто забрали бы всех Оскаров. Но зачем мне это надо? Я же люблю нашу улицу, наши город, эту замечательную погоду и природу. Наших друзей люблю. И тебя люблю, мой друг Джузеппе! Так зачем мне какой-то Голливуд, где мучаются и Де-Ниро, и Де-Витто!!!!!

Этот короткий разговор дал мне интересный урок. Есть нации, которое остаются счастливыми не делая свершений. Не устремляясь к мифическим вершинам успеха. А моей русской душе обязательно надо петь по этому поводу очень грустную песню. Но после встречи с Италией я все больше учусь у Джузеппе получать удовольствие заранее. Задолго до начала моих свершений.

Бразилия и секрет счастливого танца

Восторг Бразилии невозможно выразить в одним словом. Имя этой страны надо произносить медленно, слогами, вслушиваясь в накатывающие волны смыслов: «Браз-или –я». При этом шипеть, скворчать и подпрыгивать на каждом слове. Даже грохотать на каждом слоге, роняя чайники и медные тазы.

Наш любимый импресарио Гвинел сначала куролесил по Европам и Армерикам в виде хиппи, отвязавшись на всех поворотах. В какой-то момент он вдруг оглянулся и заметил, что сидит на 20 этаже в центре Нью-Йорка, в окружении несколько десятков подчинённых. Испугался, ощутив подневольную жизнь бизнесмена. Подумал немного. Сформулировал свою мантру смысла жизни. Купил билет в Бразилию. Для того, чтобы безудержно танцевать свою жизнь в ритме радостного дня. В окружении таких же фантазёров, весёлых и радостных, но умеющих ворочать огромными бизнесами, неизменно любимыми.

Мы выступали в Бразилии несколько раз. И даже открывали после долгого ремонта оперный театр в Рио. Но больше всего мне запомнился небольшой недельный отдых на острове Илле Гранде. Маленький остров по имени «Большой остров».

Эту неделю не сможет забыть ни один участник нашего безумия. Главным днём когда мы случайно оказались в центре деревне, в момент какого-то карнавала. Я думаю, что мы не ударили в грязь лицом. Надолго запомнит маленький большой остров, когда клоуны начинают праздновать, раскручивая праздник вокруг себя. Словно хула-хуп.

Прямо на ходу мы сочинили удивительный карнавальный танец. Его до сих пор танцуют на этом острове. Мы назвали его «о-попаданс». Суть: во время безудержного танца не теряя ритма и пластики, отвесить мощный педель по заднице соседа, пусть даже совершенно незнакомого человека. Тысячная толпа ухитрялась отвешивать друг другу пинки, отчаянно веселясь. Я был счастлив! Наконец то я дал праздничный урок стране настоящей радости, в благодарность за её постоянные подарки.