Лениво, немного скучая, начинал я читать эту книгу. Впрочем нет. Я начинал ее слушать. В аудиоверсии. Одновременно занимаясь приготовлением обеда для друзей. Но я же не знал, что Суер-Выер несовместим с обыденностью!!!!

             Суп подгорел. Салат оказался нарезан столь небрежно, что больше походил на коллекцию упреков, слегка приправленную майонезом. Котлеты упорно липли к сковороде, удивляясь, почему я все время смеюсь, не замечая запаха погибающего обеда.

             Голоса книги вплетались в мир вокруг меня, выметая паутину реальности. Больше не было ковра под ногами, картин на стенах, чистого потолка над головой. Привычный мир комнаты рассеялся, прерашаясь в корабль, живущий по законам фантазии. Пол сверкал солью палубы. Окна округлялись медью иллюминаторов. Стены стонали сталью переборок. Все вокруг трепетало и колебалось, заставляя выскочить из кубрика к небу, чтобы насладится ураганом фантазии.

             Летел, стремился Корабль Дураков в поисках Острова Счастья. Но где он, этот желанный остров? Какие испытания ждут разнообразных членов команды среди земель, созданных то ли буйной фантазией автора, то ли дуракавалянием высших сил?

             Так прошло три дня. Мир вокруг стал морем. Я совершенно точно знал свое место в палубном расписании, подчиняясь боцману Чугайло. В любую минуту линия горизонта может изогнуться островом. А значит сомнения долой, все внимание морю!

             Следуя за фрегатом «Лавр Георгиевич», под руководсвом капитана Суера-Выера, я странствовал в лабиринтах фантастического архипелага. Каждый остров был моим. Знакомым. Родным. Не смотря на полный абсурд островной жизни.

             Вместе со мной острова открывали, лоцман Кацман, старпом Пахомыч, мичман Хренов, механик Семенов, боцман Чугайло. Иногда, в обнимку с нами, на берег отправлялись матросы, добавляя безумия и без того насмешливому миру.

             «Остров неподдельного счастья», «Остров голых женщин», «Остров Кратий», «Остров богатых нищих», «Остров посланных на…»,»Остров Пониженной Гениальности.»… И, наконец, желанный остров «Окончательной истины»…

             Некоторые острова не отпускали. Например «Остров теплых щенков «. Суер-Выер, который прежде бывал здесь, рассказывал, что остров сплошь заселен щенками разных пород. И самое главное, что щенки эти никогда не вырастают, никогда не достигают слова «собака». Они остаются вечными, эти теплые щенки.

— Уважаемый сэр, — расспрашивали матросы, — нам очень хочется посмотреть на теплых щенков, но мы не знаем, что с ними делать.
— Как что делать? — ответил Суер. — Их надо трепать. Трепать — вот и вся задача…
Совершенно неожиданно трепать щенков вызвалось много желающих, чуть не весь экипаж выстроился у трапа, требуя схода на берег…

             Был и остров счастья, где туземцы только и знали, что париться в бане, пить пиво с воблой и облегчаться в океан. Был «Остров посланных на…». Да, тот самый остров, куда попадают все, посланные на… Красивый остров! но чересчур перенаселенный. Скала вулканической формы, узнаваемого вида, длины и высоты. Был остров Большого Вна с говнодышащим вулканом. Был остров, где есть все, кроме боцмана Чугайло. Все было желанным на этом острове, пока боцман Чугайло не явился за своей порцией всего.

             На второй день путешествия я уже не знал, где я, кто я, зачем я. Подробности моей жизни стали несущественными. Забыты обеды, котлеты, тексты, множество иных забот, запланированных на эти дни. Книга уводила к опасным горизонтам, возвращая детский восторг Алисы, нырнувшей в опасную нору вслед за кроликом в цилиндре.Облака пахли штормами из морских историй Бориса Житкова и Виктора Конецкого. Каждая фраза сочилась жизнелюбием Остапа Бендера, внезапно являя алкогольную мечтательность Венечки Ерофеева.

             Богатсво языка завораживало. Пряности сказаний Тысячи и Одной Ночи манили в ужас странствий, удивительно похожих на приключения героев Илиады, Одисеи, и вообще всех героев человечества, сменивших уют привычной жизни на встречи с чудовищами. Все лучшее, что узнает ребенок о жизни, было в этой книге, напоминающей о фантазиях Свифта, Рабле, Сервантеса, Гоголя. И нежных сказках мамы.

             Самое удивительное — непредсказуемость и аморальность. Мы любим Хичкока за пугающие взрывы сюжета. Там, где мастер триллера призывает ужас катарсиса, «Суер Выер» восхищает красотой катастрофы, в которой рушаться представления о допустимом. Сомнительные ситуации постоянно норовят стать пикантными. Полеты высокой капитанской мысли заземляются восхитительными пошлостями боцманов. Но никто не учит «правильно жить. Нет назидающих и поучающих. Молчит колокол моральной правоты. Последние позывы к нравственной проповеди иссякают, когда познаешь собственную способность удивлятся, следуя от острова к острову, от дурака и идиоту.

             Я тонул в книге, а Слава Полунин счастливо улыбался. Он знал, что едва закончится путешествие Суера-Выера, захочется бежать к друзьям. С воплями восторга пересказывать только что прочитанное. Немедленно читать сначала, чтобы, снова и снова, путешесвовать в мир, где можно все, а значит ничего не страшно.

             Знаете, друзья, я наверно покину вас. Увлекся трансляцией личных восторгов. Фрегат «Лавр Георгиевчич» ждет меня. На прощание я подарю вам пять секретов, познанных где-то между островами. Эту книгу надо читать правильно. Так, чтобы скука и тоска окончательно истлели, обнажая горизонт вашего личного путешествия.